Многие думают, что если взять щенка волка и воспитать его как собаку, то он вырастет такой же послушный и навсегда преданный своим хозяевам. Однако волчья зависимость имеет свои специфические особенности, резко отличные от черт одомашненности. Домашняя собака относится к своим хозяевам как к собакам-родителям, для волка же хозяин – скорее товарищ. В определенный момент детская зависимость четко сменяется преданностью вожаку стаи. И если волчица, вырастая, начинает воспринимать хозяина как самца-вожака, и опытным дрессировщикам иногда удается занять место такого вожака, то того, кто воспитывает волка-самца, неизбежно ждет разочарование. В определенный момент времени, обычно уже после полутора-двух лет, волк внезапно перестает подчиняться хозяину и держится абсолютно независимо. В лучшем случае хозяин остается для него товарищем, но есть вероятность того, что взрослеющий волк захочет подчинить хозяина себе. Учитывая силу волчьих зубов, не приходится удивляться, что это может привести к весьма печальным последствиям.
Впрочем, в поведении этом нет ничего удивительного. Ведь волк – настоящий охотник и зимой, охотясь на крупную дичь, нуждается в помощи своих собратьев. Результаты охоты зависят от взаимной поддержки в те минуты, когда его членам удается затравить дичь. Строгая организация стаи, беззаветная преданность вожаку и безоговорочная взаимовыручка – вот необходимые условия успешного выживания этого вида в тяжелой борьбе за существование.
С двух лет и у Кая с Гердой стали устанавливаться семейные отношения. Раньше Кай мог пребольно укусить Герду, теперь положение изменилось. Вымещая свое плохое настроение, Герда набрасывается на Кая с рыком, он же только подставляет ей плечо, не делая ни малейшей попытки дать отпор разгневанной волчице. В игре Кай постоянно падает перед Гердой, дозволяя кусать ей себя за живот, горло, морду. Если раньше, стоило мне взять Герду на руки, как Кай набрасывался на нее и стягивал с моих рук, то теперь настала очередь Герды не позволять Каю подходить ласкаться ко мне. Стоит только мне начать гладить Кая, как Герда наскакивает на него с рыком и отгоняет от меня, после чего приходит в восторг, переходящий в экстаз. Она просто не знает, как более полно выразить мне свое расположение – взбирается ко мне на руки всеми четырьмя ногами, вылизывает лицо, прикусывает за нос, уши, причем все это происходит с таким напором и энергией, что если бы я не защищалась, а сидела, сложа руки, она просто свернула бы мне шею. При этом Герда требует, чтобы и я ее ласкала без конца. Порой она всю прогулку не отходит от меня, подставляя то животик, то спинку, то шейку для почесывания.
По отношению к животным поведение волков резко разнится с собачьим. Согласитесь, что даже самые отъявленные кошконенавистники, которые несмотря ни на какие наказания, продолжают гоняться за кошками на улице, без труда научаются не трогать их в доме. Волк по натуре охотник, и понятия «дружбы» или хотя бы мирного существования между волками и другими видами животных не существует. Все, что движется, неизменно вызывает в нем инстинкт – догнать и умертвить. И даже собаки, воспитавшие в свое время волчат, могут быть впоследствии подвергнуты нападению, если только волки не видят в них вожака или партнера (если один волчонок воспитывается собакой противоположного пола). Ведь для хищника его жертвы вовсе не «ближние».
Как уже писалось выше, разборки с кошками начались у наших Кая и Гердочки еще с пятимесячного возраста и все близкие контакты заканчивались смертью кошек, правда, было одно счастливое исключение.
Как-то, когда двухгодовалые волки гуляли в палисаднике, из-под дома вылезла кошка. Волки моментально на нее напали и стали поочередно хватать ее и носить в пасти. Но все же кошке удалось вырваться из волчьих зубов и прыгнуть на крыльцо. На ее счастье, дверь на крыльцо оказалась незапертой, от удара открылась, и кошка вихрем унеслась на чердак. Герда понеслась за ней. Я вошла в коридор почти следом и не поверила своим глазам, Герды нигде не было. На довольно высокий чердак вела обыкновенная лестница с перекладинами, стоявшая вертикально. Я уже подумала, что мне показалось и Герда вовсе не забегала в коридор, и тут я услышала наверху какой-то шорох. Я подняла голову – на меня сверху, с чердака, смотрела Герда. С замиранием сердца я полезла на чердак, молясь, чтобы Герда не выпрыгнула в окно (ведь семь метров даже для волка высоковато, чай не кошка), а заодно прикидывая, как я буду ее оттуда снимать. Герда прогуливалась по чердаку совершенно спокойно, обнюхивала клетки с птицами, будто каждый день здесь бывала. Увидев и меня на чердаке, Герда пришла в восторг. Я взяла ее за холку и повела к лестнице, она не оказала никакого сопротивления. Оказавшись с ней у края чердака, я поставила ее лапы на верхнюю ступеньку лестницы и в ту же секунду Герда без труда соскочила вниз. Когда Герда вновь появилась на улице, Кай тут же стал ее обнюхивать и выяснять, не съела ли она без него кошку, а потом набросился и стал кусать. В результате вся прогулка прошла под знаком воспитания Каем Герды и выяснением, где она была и почему его, Кая, с собой на охоту не взяла. Ведь именно она, по мнению Кая, виновата была в том, что дичь ушла.
Нашим собакам волки разрешали пребывать подле себя до полуторагодовалого возраста. Как обычно, я выпустила волков погулять вместе с собаками. Герда побежала ласкаться к Лайку, а Кай, вместо того, чтобы тоже подлизываться к Лайку, как это он обычно делал, поднял свечкой хвост, взъерошил холку и кинулся на собаку. Лайк дал ему отпор, но это волка не остановило. Стоило Лайку отвернуться, как Кай с рыком снова на него напал и стал кусать за спину. Хорошо, что под рукой оказалась лопата. Я схватила ее и замахнулась на Кая, он отпрыгнул в сторону, но затеи своей не оставил. Только ударяя лопатой по земле, мне удалось отогнать волка и забрать Лайка в дом. Причем Герда, после того как Кай напал на Лайка, тоже предприняла попытку схватить собаку.
Спустя неделю мы попробовали примерить Лайка с Каем. На этот раз Кай тут же набросился на Лайка, схватил его за спину, потом перехватил за горло, повалил на землю и стал драть. Хорошо, что у Лайка была непробиваемая броня из колтунов. На помощь выбежал Алексей. Кай отпустил собаку, но ходил вокруг, с высоко поднятым хвостом и шерсть на спине стояла дыбом. Лайка, попавшего в такую передрягу, била дрожь, мы его еле успокоили. А ведь Кай был еще маленький, даже писал не поднимая ногу. С тех пор, если волки гуляют, а Лайк, запертый в доме, начинает выть, Кай моментально ставит холку, задирает хвост и с рыком несется на крыльцо.
Вскоре пришла очередь Лизы подвергнуться репрессиям. У Герды заканчивалась первая течка, и она во время прогулки накинулась на Лизу, Кай при этом бегал вокруг и участия в изгнании Лизы из стаи не принимал. Зато Герда разбушевалась не на шутку, и мы Лизу еле отбили. После этого весь гнев Герда обрушила на Кая: «мало того, что он, такой-сякой, покрыть ее не смог, он еще и чужую суку у себя на груди пригрел».
После прогулки Герда ушла в домик, но Кая она туда не пустила, такое было впервые. Каю пришлось обосноваться на полочке возле домика. Вечером Кай решил пробраться в домик, но получил яростный отпор и после короткой схватки остался за порогом. Дул сильный ветер и Кай решил загородиться шиной. Приволок ее на полочку и поставил наклонно к стене домика, в результате получилось небольшое укрытие. Герда вылезла из домика, осмотрела сооружение, и оно ей не понравилось. Она взяла шину в пасть и без усилия скинула ее на землю. Кай перечить ей не посмел. Короче, Герда выставила Кая из дома вместе с вещами. Несчастный волк свернулся калачиком и провел ночь в шине на земле. После окончания течки отношения в семье восстановились, но Лиза из стаи была изгнана окончательно.
Местные жители нам рассказывали, что раньше в деревнях нередко держали волчат – охотники оставляли. Они мирно жили с собаками деревни до определенного возраста. А потом, когда волк вырастал, – наступал конец сначала всем деревенским собакам, а потом и волку.
Мало найдется других животных, по чьей морде опытный наблюдатель с точностью может определить их настроение и предсказать, в какие действия, дружеские или враждебные, оно скорее всего выльется. Морда волка столь явно и недвусмысленно отражает мельчайшие оттенки внутреннего состояния животного, что сразу можно сказать, как данный зверь настроен в настоящий момент. О многом может рассказать и положение хвоста волка, а также его уши и позы тела.
Угрожающие позы волка на редкость выразительны и очень не похожи одна на другую. Они различаются в зависимости от того, продиктованы ли они стремлением защищаться или за ними стоит уверенность животного в себе и готовящееся нападение.
Волки всегда объявляют о намерении напасть и никогда не кусают без предварительного недвусмысленного предупреждения в адрес врага.
Несмотря на их агрессивное поведение по отношению к собакам, в два года Кай и Гердочка оставались еще детьми, ведь у волков долгое детство. В природе хотя переярки на время выкармливания маленьких волчат и уходят от родителей, но держатся рядом, они присоединятся к родителям осенью, когда подрастут молодые. Старики опекают молодых даже когда они достигают размеров взрослых особей. Кстати, растить малых детей в стае помогает волчице не только волк. Вот какую интересную сторону волчьего быта подметил большой знаток волков, охотник-волчатник М. Павлов. «Плохо приходится матерым с малышами, если у них нет старших детей. Волк с волчицей одни с превеликим трудом могли бы прокормить подрастающих волчат. Старшие дети свободно бродят неподалеку. Найдя падаль или настигнув добычу, они зачастую шлют родителям сигнал, они воют. А люди удивляются, зачем такой умный зверь выдает себя? Много разного смысла заложено в вое, один в том, что молодые сообщают, где находится еда. Матерые слышат, запоминают, откуда исходит звук, иногда отвечают. Выбрав момент, матерые отправляются туда, чтобы набрать провизии».
Волк таскает провизию не только в зубах. Он мясо носит в себе. Можно сказать, желудок служит ему сумкой. Зверь набил брюхо, прибежал домой, вывалил на землю мясо, и через немалое время едва тронутое пищеварением. Настолько свежее, что у Л. Крайслер возникла мысль, не могут ли волки в случае нужды приостанавливать у себя пищеварительный процесс. Именно эта особенность волков создает ложное впечатление большого поглощения мяса волками за один прием.
Выкидывать из желудка мясо могут не только родители. Супруги Крайслер наблюдали, как молодая волчица, вернувшись с охоты, отдавала мясо чужим волчатам. Аналогичным образом вели себя волки и по отношению к собачьим щенкам. «Приходилось видеть, как охотно и заботливо волки делятся лакомыми кусочками. Как правило, когда у волков было что-то особенно вкусное, они ничего не оставляли себе».
Каю с Гердой кормить пока некого, поэтому все излишки они зарывают, причем в тайне друг от друга. Волк закапывает добычу не лапами, а носом, нагребая на нее снег или мягкую почву. При этом он все время прихватывает добычу зубами, возможно чтобы больше оставить своего запаха.
Сытые звери весьма разборчивы в еде и есть более или менее незнакомую добычу не спешат. Как-то я дала им по утке. Волки унесли добычу в домик, но есть не стали. На другой день я нашла уток совершенно целыми, прикопанными в снегу на улице. Я взяла одну утку в руки, Герда подбежала ко мне, очень мягко отобрала ее у меня и унесла в домик. Туда же она отнесла и вторую утку. Вообще, когда я нахожу ее заначки и собираюсь забрать, Герда ложится на место захоронения и начинает скулить, прося, чтобы я не разоряла ее кладовую. Если же заначку обнаруживает Кай, Герда вихрем налетает на него с рыком и изо всей силы вцепляется ему в морду, так что Каю приходится отступать. После этого Герда обязательно перепрятывает свою заначку.
Порой Герда откапывает припасы и дарит их мне. Как-то она откопала в снегу телячий череп, принесла его к моим ногам и припала на лапы, приглашая забрать подарок. Когда с мясными кормами у нас случаются перебои, волки откапывают свои заначки, причем бывает, что зарыли они их несколько недель назад, и съедают все до тла, хотя запах у припасов не очень-то аппетитный.
Когда Кай и Герда сыты, они не отбирают мясо друг у друга. Однажды я дала им кроликов. Сначала корм всегда берет Кай, но его кролик застрял в отверстии, через которое я ему давала есть. Герда носом подтолкнула кролика Каю, помогла ему его вытащить, а уж потом взяла свою порцию. Наедаются волки очень быстро. Стоит их покормить 2-3 дня мясом вволю – килограмм-полтора на брата, и они уже начинают зарывать излишки. В основном зарывает Герда, Кай старается все вместить в себя, он не любит, когда что-то съестное пропадает. После обеда я им положила в кормушку сливу и кусочки яблок. Кай принялся за еду, а Герда стала вынимать сливу и разбрасывать ее вокруг. Кай зарычал на Герду, потом и вовсе на нее накинулся, чтобы не разбрасывала добро.
Всякий зверь разносторонен, а волк особенно. Чем больше узнаешь о нем, тем менее точным делается привычный эпитет «волчий», которым принято обозначать жестокость, ненависть к себе подобным. Нет, волки умеют любить и заботиться не только друг о друге. Л. Крайслер описывает такой случай: «Ручной волк, живущий на свободе, очень любил суку собаки – вожака упряжки, но свирепая Тутч кусалась. Несмотря на это, вернувшись с охоты, волк направился к Тутч, сидящей на привязи. Приблизившись к собаке ровно настолько, чтобы та не могла укусить его, он с умильной мордой вывалил перед Тутч свою ношу – содержимое своего желудка – свежее мясо. Во всей полноте и наглядности нам раскрылась тайна щедрости диких животных». А вот как отозвался старый охотник-волчатник Василий Анохин о волках: «Хищник из хищников, лютый бандюга, а в семейной жизни ведет себя образцово. Самец, как честный и ответственный мужчина, не в пример нам, некоторым, заботится о воспитании молодняка. Прямо-таки человеческую заботу проявляет самка о супруге. Знал я таковую волчицу. Жомками кормила она своего беззубого старика. Без нее голодная смерть ему».
Волк может привязаться к своему воспитателю преданно и навсегда. Немало случаев, когда через годы разлуки волки с сумасшедшей радостью бросались лизать людей, растивших их. Попробуйте около клетки с волком сделать вид, что вы обижаете дорогого ему человека. Животное начнет бесноваться, с первого раза запомнит вас, и после будет встречать как врага. И человек привязывается к волку с особой силой. И в чувстве этом не покровительство, как чаще всего бывает по отношению к собаке, а оттенок истинного уважения.
Л. Крайслер считает, что жизненный принцип собаки – зависимость, а «дикость» – это независимость, пожизненное обязательство рассчитывать только на себя, на свои собственные силы». Вы можете убедить волка в дружелюбности ваших намерений, но вам никогда не убедить его в безопасности ситуации, тут он решает сам.
Как известно, волков учат охотиться родители. В конце августа волчья семья покидает место логова, и начинается обучение прибылых. Самец и самка берут по 2-3 волчонка и ведут на охоту. В конце августа – сентябре к матерым присоединяются переярки, начинаются коллективные набеги большой волчьей семьи, которую и называют стаей. Довелось нам однажды прочесть о том, что на Ямале развелись тысячи волков. Мечут они домашних оленей в стадах сотнями. Бывает, конечно, и так, но как говорят знающие опытные охотники, «на волка помолвка, а пастухи шалят». Не будем здесь рассказывать прописные истины о санитарной роли волка в природе, а приведем лишь один пример. Одним из самых чувствительных показателей продуктивности популяций диких копытных – норма рождаемости двоен. В 30-х годах прошлого века А. Мюри отметил, что только 6 процентов самок лосей на Айл-Рейале рождали двойни. А в 1969 году в условиях эксплуатации лосиного стада волками, норма рождаемости двоен была уже равна 38 процентам. Это одна из самых высоких цифр в Северной Америке. Исследователи считают, что именно хищничество волка стимулирует высокую численность популяции лосей Айл-Ройала, где зарегистрирована самая высокая плотность волка – одна особь на 26 квадратных километра. Эти данные относятся к району, где волк полностью охраняется и где нет недостатка в пище. Тем не менее, численность популяции волка здесь весьма стабильна на протяжении ряда лет. Это дает основание считать, что после того, как плотность населения волка достигает определенного уровня, вступает в действие внутрипопуляционная система контроля рождаемости.
Интересно, что в стаде оленей, принадлежащих человеку, хищники убивают без меры, но никогда не поступают так в диком стаде. В чем тут дело? Одни считают, что одомашненные животные, которые не могут соперничать с волком в скорости бега, а спастись все же пытаются, вызывают у зверя рефлекс на убегающую добычу, свойственную всем хищникам: «Ты убегаешь, я догоняю». Другие думают, что волка нервирует запах и присутствие человека, и он спешит инстинктивно схватить как можно больше.
Дело не в том, почему волк приносит убытки людям, а в том, какую пользу он приносит диким животным. Местные оленеводы Крайнего Севера давно склонились к выводу, что волка, живущего при стаде диких оленей, нет основания считать вредным животным.
Во время массового перехода оленей добыть их для волков не составляет труда. Стая из двух-пяти волков добывает одного оленя из стада. Насытившись, волки не реагируют на проходящих в пятидесяти метрах от них оленей. У крупной добычи одновременно насыщается вся стая без конфликтов. Зимой, у мерзлой падали небольшого размера, поедание ее осуществляется более сильными членами стаи. Самому слабому часто не хватает времени. Стая уходит. А последний тащит остатки трапезы за собой и грызет ее на коротких остановках. Кстати, волк умеет не только рвать, он умеет тесать мерзлое мясо. Все его сильное туловище при этом снует туда-сюда, как рубанок.
Кай, когда у нас с мясом перебои, тоже норовит съесть все один. Герда – молодец, хватает свой кусок и бежит его разъедать рядом со мной, знает, что я ее в обиду не дам. Иногда Кай и со мной решает покачать права. Подходит вплотную, скалит морду, но я стараюсь не допускать таких конфликтов и переводить все это в мирное русло игры.
Иногда у Кая случается плохое настроение неизвестно почему. Вот и на этот раз Кай вышел на прогулку хмурый и давай качать права. Сначала накинулся на Герду, зачем она ко мне ласкается. Когда же Герда продолжила ласки со мной, Кай стал ходить вокруг нас весь расфуфыренный и скулить. Ко мне он подходить ни за что не хотел. Еле-еле я его поймала и насильно приласкала, после чего Кай наверно понял, что он не последний в стае, развеселился, стал играть и даже не возражал, чтобы Герда посидела у меня на руках.
Волки обожают, когда их берут на руки. Герда встала на пень, передними лапами обняла меня за шею и тут же подтянула задние. В таком виде она любит, чтобы ее носили по палисаднику. При этом она гордо оглядывает окрестности, заглядывает в окна дома, только вот мне тяжеловато ее носить. Кая я осиливаю поднять только боком, упирая его спину себе в колени, но и от такой позы он приходит в восторг, после чего я бываю вся исцелована. Правда, эти поцелуи нередко заканчиваются моим расквашенным носом или подбитым глазом.
Вообще игры с волками не совсем безобидное занятие. Чтобы понять, каково играть с волком, представьте себе собаку с темпераментом фокстерьера и силой сенбернара. Кай припал на передние лапы, приглашая меня поиграть, и тут же во весь опор рванул ко мне. Чтобы выдержать дружеский прыжок, я успела повернуться боком, рассчитывая избежать известного волчьего удара лапами в живот. Несмотря на эти предосторожности, в следующую секунду я отлетела к стене дома и, больно стукнувшись, сползла на землю. Кай просто засветился от удовольствия и, кинувшись на меня с целью расцеловать и утешить, разбил мне нос своим железным лбом. Тут же подлетела Герда и тоже попыталась меня ободрить, заскочив на меня всеми четырьмя лапами и в порыве восторга вырвав клок моих волос. Несмотря на все мои усилия подняться и добраться до крыльца, я то и дело летела на землю.
В другой раз, не успела я присесть у волков в вольере, как Герда принялась скакать вокруг меня, пытаясь одновременно запрыгнуть ко мне на колени и поцеловать. Закончилось все это тем, что она дала мне лапой в глаз, хорошо еще, что лапа широкая и мой глаз остался на месте. Только я, схватившись за лицо, опустила голову, Герда решила дружески прихватить меня за шею. Сделала она это настолько дружески, что у меня потемнело в глазах. При всей моей любви к ней, этого я уже выдержать не могла и со всего маха залепила ей по морде рукой, но этим только нанесла себе очередную травму, для Герды затрещина оказалась легким щелчком. Герда еще больше развеселилась и стала пытаться схватить меня за ноги. Пока я сражалась с Гердой, Кай времени даром не терял и, добывая лакомство из кармана, оторвал мне его целиком. Тут уж и я разгневалась не на шутку, надавала им тумаков, сопровождая все это страшными криками. После чего волки мои присмирели и стали ползать возле меня на брюхе и заискивать. Однако после прогулки вид мой был ужасен. Я напоминала жертву разнузданного маньяка – вся в крови, с синяком под глазом, всклокоченными волосами и разорванной курткой.
Иногда по игре я у них выступаю в роли загнанного оленя. Все обычно начинается с веселой беготни друг за другом, но входя в раж, волки начинают кусать меня за ноги. Отбиться от них невозможно, атаки следуют одна за другой, главное при этом успеть добежать до пенька, стоящего в загоне и сесть. Тогда есть возможность отбиваться от волков ногами. Это им ужасно нравится, они ловко увертываются от меня и еще ни разу мне не удалось попасть в цель. Несмотря на то, что это всего лишь игра, ноги у меня, как правило, бывают в синяках, и утром до них невозможно дотронуться, так что не позавидуешь жертвам волков, с которыми они не шутят.
Если Герде удается стащить у меня варежку, она устраивает с ней настоящее шоу. Подкидывает ее вверх, валяется на ней, потом предлагает поиграть с ней Каю или мне. Но когда я берусь за другой конец варежки, Герда начинает вращаться вокруг меня с такой скоростью, что у меня кружится голова и варежку приходится отпускать. Кай же играет в перетягивание честно, как собака. Жаль только, что ко мне моя собственность возвращается в весьма плачевном виде. Самое удивительное, что, как бы я ни следила, Герда непременно улучит момент украсть у меня варежку из кармана или сорвать с руки.
В спокойном состоянии волки любят покусать меня за нос, причем стараются захватить как можно больше моего лица к себе в пасть. И им нравится, когда я их беру сверху за морду рукой и крепко пожимаю, это видно заменяет им покусывание.
Волк на редкость нечувствителен к физическому воздействию. Во время игры я могу их ударить рукой, пнуть ногой – все это считается увлекательной забавой, дающей им право отплатить мне сторицею. Однако если я строго произношу слова «хватит», «нельзя» или «больно», они моментально прекращают игру и в зависимости от ситуации или отходят от меня, или с извинениями ползают передо мной на брюхе. У Кая высшая степень извинения заключается в том, чтобы лечь на плечо, преклонить передо мной голову, а попу задрать высоко вверх. В такой позе он стоит, прося извинения за какую-нибудь сверхпровинность – это когда я уже нахожусь на грани обморока из-за его очередной шутки, подобно той, которая произошла однажды. Я присела перед Гердой, чтобы поласкать ее. Кай подошел сзади, сначала меня облизал, а потом стал аккуратно собирать мои волосы в пасть и в тот момент, когда я окончательно решила, что вот она – настоящая дружба, Кай так рванул меня за волосы, что мне показалось, что я лишилась скальпа. Получив от меня хорошую затрещину по морде, он встал в свою излюбленную позу высшего извинения, но я не собиралась прощать его так легко на этот раз. Кай стал заискивать и унижаться еще больше, пытаясь поцеловать меня, но я была непреклонна. Пришло время загонять волков в вольер. Я взяла банку с молоком и пошла к вольеру. Обычно Кай бежит впереди, первым запрыгивает в вольер и поджидает нас с Гердой на пороге. Но сегодня он плелся сзади нас, и даже когда я вылила молоко в миску, не спешил зайти в вольер. Только после того, как я ему сказала, чтобы он шел домой, Кай заскочил в вольер, но молоко, свое любимое молоко, пить не стал. Наверно он понял, что очень обидел меня.
С Гердой таких историй никогда не бывает. Она вся открыта: со всего маха наскочит, приласкается, обыщет карманы, все из них выкрадет, поцелует до синяков – в этом вся она. Кай подойдет не спеша, долго пристально смотрит мне в лицо и лишь потом вдруг начинает лизаться.
На другой день после этого неприятного случая, когда вечером я понесла волкам молоко, Кай подошел сзади, широко открыл пасть, уперся мне в спину и под конвоем повел меня к вольеру. Не доходя метра до входа, он отпустил меня, как всегда первым запрыгнул в вольер и стал поджидать нас с Гердой у порога.
После выпитого молока волки обязательно требуют еще два блюда – мясную кашу или творог и сырое мясо. Если им чего-то не дать, они будут грохотать по кормушке лапами, требуя продолжения банкета. Но как только выданы все три блюда – это можно считать окончанием трапезы.
Вне игры волки очень хорошо рассчитывают свою силу и никогда не делают мне больно.
Как-то после очередной волчьей самоволки я никак не могла зазвать Кая домой. Уже начало темнеть, и мне совсем не хотелось оставлять волка на свободе, так как совсем рядом с нами проходила охота и вокруг постреливали охотники. Я взяла ошейник, мясо и пошла за Каем. После непродолжительных уговоров Кай, соблазнившись мясом, подошел ко мне. Я надела ему ошейник, но на этом мое везение закончилось, от ошейника отстегнулся поводок, а удержать волка за ошейник невозможно. После недолгой борьбы я рухнула на снег, а Кай очутился подо мной. Двумя руками я попыталась удержать волка и встать на ноги, да только сделать мне этого не удалось. Кай несколько раз тихонько хватал меня за руки, прося отпустить его, ни разу не сделав мне больно, и только когда я навалилась на него, он рванулся что было мочи и руки у меня сами собой разжались. Освободившись, Кай со всех ног бросился бежать в лес, но через час он вернулся к вольеру, и они через решетку стали целоваться с Гердой. К сожалению, с этой стороны загона у нас нет двери. Уже стало почти темно, когда мы приняли решение вырезать кусок сетки в загоне. Пока Алексей занимался забором, Кай ушел в сад, залег под яблоней и внимательно наблюдал за происходящим. Как только Алексей ушел в дом, Кай моментально вернулся к Герде, потом подполз к вырезанной дырке, долго ее изучал, но так и не решился войти внутрь, хотя я манила его изнутри большим куском мяса. Тогда мы выпустили из дома Лайка. Едва пес появился во дворе, Кай просто пулей влетел через дырку в заборе и набросился на собаку. Пока Алексей отбивал Лайка, я заделывала дыру в заборе. Алексей отвел собаку домой, а я открыла вольер, и в тот же миг Кай был внутри. После взаимных поцелуев волки принялись за еду. Потом я вошла в вольер снять с Кая ошейник. Он облизал мне лицо, а когда я освободила его от ошейника, тяжело, почти по-человечески вздохнул, как бы говоря: «Эх, нелегка ты жизнь вольного волка, то ли дело дома».
Хотя волки и не лают в том смысле, в котором лают собаки, но по их поведению легко угадать, что происходит вокруг. Людей и животных они замечают намного раньше собак, даже на пролетающих птиц обращают внимание. Если волки подошли к сетке и внимательно всматриваются, порой стоя на задних лапах, то, скорее всего, они увидели какую-то живность. Но если начинают бегать по вольеру, подпрыгивать до потолка и прятаться в домике, в их поле зрения попал незнакомый человек. Причем охотников они инстинктивно отличают от других людей и стараются спрятаться. Если же волки напуганы, удержать их невозможно, зверь сокрушает все на своем пути. Как-то к нашему дому подъехали охотники. Кая в этом что-то напугало, он стал метаться по загону, а потом рваться в дом. Можно только удивляться волчьей памяти, ведь спустя два года он помнит, что самое безопасное место для него было под нашей кроватью. Кай схватил зубами дверь и стал тянуть ее на себя. Вскоре ему удалось вырвать из двери одну доску и проделать небольшую дыру. Дальше все произошло за мгновение. Мощными зубами он раскрошил доски двухсантиметровой толщины и влетел в коридор, после чего стал рваться в комнату. Мужики, увидев, как волк крушит дверь, моментально загрузились в машину и рванули к дороге, но даже там вылезать из машины не осмелились.
Инстинкт самосохранения у волков очень силен. Никто из зверей нашей фауны так не боится человека, но страх его не слеп.
Волк один из самых совершенных хищников планеты. Он способен анализировать обстановку, делать определенные выгодные для себя выводы, прогнозировать события.
Волк всегда следил за человеком, продолжает это делать и сейчас. От его взгляда не ускользнет ни оставленная в лесу без присмотра корова, ни овчарни с выбитыми стеклами, ни скотомогильники. Конечно, волк обязательно всем этим воспользуется. В последнее время появилось много новых черт в поведении волков. Еще недавно волки, наевшись добычи, укладывались поблизости на отдых. Теперь же, пообедав, они к утру оказываются в десятке километров от места охоты и больше к нему не возвращаются. Иначе ведут себя и волчата. Уже в два-три месяца они покидают логово и начинают кочевать со взрослыми.
Практика показывает, что нет такого средства борьбы с волком, которого бы звери за достаточно короткий срок не освоили. Даже к флажкам он не испытывает былого почтения, переходит линию и обучает этому свое потомство. Отпали полностью такие в прошлом надежные средства, как капканы, подкарауливание у привады. А уж отравить волка вообще практически невозможно.
Даже наши ручные волки не берут в рот что попало. Дала я как-то Каю лекарство от глистов. С детства мы пользуемся поливерканом, и волки с удовольствием грызут эти сладкие кубики, а тут его не оказалось, и я вылила Каю в рот суспензию из флакона, как обычно даю собакам. Но в отличие от последних, Кай не собирался глотать лекарство. Задержал его в горле, а потом, когда я его отпустила, все выплюнул, пускал слюни и делал вид, будто я хотела его отравить. А лекарство было сладкое и ничем не пахло, я сама его попробовала, прежде чем дать волку. Целый час Кай на меня обижался, не подходил и не хотел иметь со мной никаких дел. Пришлось ехать в Москву и покупать знакомое ему с детства средство.
У нас в районе волков особенно не преследуют, и вот какой смешной случай произошел в соседней деревне. Под вечер в своем огороде жительница деревни обнаружила двух волков. При их появлении все собаки деревни с жалобным воем забрались кто куда, да и люди попрятались. Тут из своего дома вышел председатель колхоза, посмотрел на волков и во всеуслышание сообщил, что это ручные волки Мурашовых, они никого не тронут и потому бояться их не надо. Люди как-то сразу ему поверили, высыпали на улицу и стали любоваться «ручными» волками. Волки, ни на кого не обращая внимания, погуляли по огороду и потом по речке ушли в лес. На следующий день председатель приехал к нам и с нескрываемой радостью поведал, что наши волки вчера гуляли по их деревне и никого не тронули. Каково же было его удивление, когда он узнал, что наши волки сидели дома и никуда не бегали. По понятным причинам он не стал об этом рассказывать односельчанам.
Ни разу не встретился нам знающий человек, который о волке упомянул бы без уважения. Не каждый из настоящих охотников способен убить его, совершенный зверь! Известный охотник-волчатник М.П. Павлов так сказал: «На волка охотиться надо, а не травить постыдно ядами. Надо регулировать его численность, а не истреблять. Волка беречь надо. Такого зверя другого нет. Достойный противник. Победил – можешь гордиться».
Уничтожить вид полностью, стереть его с лица земли – сравнительно просто. Человечество имеет в этом вопросе солидный опыт. А вот воскресить уничтоженный вид невозможно. И в природных комплексах волк должен быть взят под такую же защиту, как любое другое животное.
Волк – один из самых замечательных наших зверей, умница, интеллектуал, но, к сожалению, совершенно не подходит на роль домашнего животного. Ведь волк, как и всякое прирученное дикое животное, всегда сохраняет независимость поведения. Приспосабливаться к человеку, жить одной жизнью с хозяином – такое умеет не каждая собака, волк же не будет этого делать никогда. Он не способен подчиняться той дисциплине, которую мы требуем от собак. Браться за его приручение стоит лишь в том случае, если есть условия, в которых его звериная независимость не вступала бы в конфликт с повседневными требованиями человека. Ведь именно человек, а не волк, бывает повинен в нарушении зверем «договора дружбы». Избежать этого можно лишь в том случае, если от волка не требуется ничего другого, кроме лояльности по отношению к общающимся с ним людям.
Волк, даже взрослый, легко приручается, но для дрессировки непригоден. Ведь волк – умный и понятливый зверь, меж тем в высшей степени недоверчивый и самовольный, а всякая дрессура подразумевает элемент принуждения. Для сторожевой и охранной службы волк и вовсе не пригоден. Появляющиеся в печати рассказы такого рода основаны на полностью неверных представлениях о поведении зверя и незнании того, во что выливается это поведение при содержании волка в домашних условиях.
Тем же, кто думает, что из волка можно воспитать подобие домашней собаки, неплохо бы вспомнить, что понадобились десятки тысяч лет, чтобы первые предки собак, попавшие в человеческие руки, превратились в современных собак. Осуществить это превращение за период одного или даже нескольких поколений невозможно.
Яна и Алексей Мурашовы
